Чем оборачивается тотальная детская занятость в школьные годы — все эти кружки, секции, дополнительные занятия, репетиторы? Психолог Марина Мелия приводит примеры из жизни своих богатых клиентов, но обычные дети тоже рискуют психологическим благополучием. Итак, какие последствия могут быть у чрезмерной загруженности детей?
Жизнь без радости
Одиннадцатилетний мальчик из богатой семьи после уроков пришел на день рождения к однокласснику. Пообедав, дети собрались в парк аттракционов, но он сказал, что не сможет поехать: ему надо в музыкальную школу, а вечером на занятия по айкидо. Мальчик даже не расстроился: не получилось пойти с друзьями и не надо!
На вопрос о том, как он выдерживает такую насыщенную программу, ребенок, улыбаясь, ответил: "Не проблема, привык, все это вполне можно проглотить".
Мальчик нашел очень точное слово — "проглотить". Чтобы что-нибудь для себя выделить, зацепиться, заинтересоваться, необходимо время и определенная внутренняя работа. А когда события следуют одно за другим, как в калейдоскопе, только и успеваешь, что "по-быстрому проглотить" — возможности прожевать, переварить и усвоить просто нет.
Ребенок так загружен, что не в состоянии прочувствовать, понять, чего он на самом деле хочет, что ему по-настоящему нравится, а что нет, что поднимает настроение, а что портит и почему. Он движется в потоке дней, принимая и приятное, и неприятное с одинаковым безразличием и равнодушием. Это своего рода защитный панцирь, от которого отскакивает все, что могло бы задеть его за живое.
Безразличие проявляется в особом расположении духа — оно "никакое". Как говорила Марья-искусница, героиня известной киносказки, "что воля, что неволя — все равно". Живой человек излучает эмоции: радость и огорчение, принятие и отвержение. Безразличный производит впечатление скорее тусклое, трудно уловимое, у него нет четких контуров и акцентов.
На первый взгляд, в таком невозмутимом спокойствии нет ничего страшного — ведь это не агрессия, это не взрывоопасно. Даже хорошо — послушный ребенок! Но все не так просто. Из блеклого эмоционального состояния его может вывести только что-то из ряда вон выходящее, какое-то экстремальное переживание, сильный раздражитель.
Привычка к подчинению
Ко мне на консультацию привезли одиннадцатилетнюю девочку. Она прекрасно учится, занимается музыкой, рисованием, теннисом. Но родителям этого кажется мало, и мама попросила меня поговорить с дочкой, чтобы понять, "чем еще ее можно нагрузить".
На мой взгляд, девочка и так уже была перегружена. Я пообщалась с ней наедине. Мой вопрос о том, что ей нравится, что интересно, поставил девочку в тупик. Какие собственные интересы? Она привыкла жить по графику, составленному родителями: есть, спать, перемещаться с одних занятий на другие и делать все, что велят.
Мы мечтаем вырастить детей сильными, самодостаточными людьми с ярко выраженными лидерскими качествами, а сами управляем ими, как младенцами, регламентируем их жизнь "до последней запятой".
Ребенок привыкает к внешнему управлению. Реагирование замещает поступок — дети способны действовать только в ответ, но не самостоятельно. Ребенку не нужно анализировать, осмысливать происходящее, делать выбор, за него все продумают, его дело — прилежно выполнять.
Получается, и когда мы вовсе не занимаемся ребенком, и когда излишне регламентируем его жизнь, мы приходим к схожим результатам: ребенок не способен к самоорганизации.
Ребенок ощущает себя сильным и самодостаточным, когда чего-нибудь добивается своими силами, а если его постоянно инструктируют и тренируют, он чувствует себя маленьким и зависимым, нуждающимся в помощи и наставлениях. Если же родители вдруг перестают его контролировать и направлять, он может бросить занятия, забыть о своих достижениях и сидеть дома, ничего не делая. Такие дети легче других становятся объектами манипуляции — их слабое "Я" ищет того, кто сможет ими управлять.
Неспособность к творчеству
Дети по своей природе креативны, они все время что-то придумывают, воображают. Сегодня это качество востребовано как никогда: мир меняется, необходимые еще вчера знания и навыки завтра, возможно, будут не нужны, зато гибкость, умение быстро перестраиваться, готовность к восприятию всего нового и необычного всегда в цене.
Самый благодатный возраст для развития фантазии, воображения, творческих задатков — дошкольный, от трех до пяти лет. Дать бы детям свободное время, чтобы просто поиграли — увлеченно, беззаботно. Но нет: каждое занятие должно приносить практическую пользу, чему-нибудь служить и что-нибудь развивать.
Сын во всех тетрадках рисует фантастические замки — везем его к профессиональному педагогу; дочка под музыку крутится перед зеркалом, изображая принцессу на балу, — записываем ее в модную танцевальную студию. Мы будто пытаемся избавиться от спонтанности, загнать стремление ребенка к самовыражению в заданные рамки — "все должно идти в дело".
Даже совместная прогулка теперь не просто прогулка — мы непрерывно чему-нибудь учим ребенка и тут же проверяем "усвоенный материал". Из-за постоянного "как называется этот цветок?", "повтори, какие бывают животные" ребенок не чувствует себя свободным, не может просто помолчать, побегать, потрогать, послушать, посмотреть и поговорить о том, о чем ему хочется.
У ребенка нет не только времени, но и места, где можно реализовать свои фантазии. В продуманном до мелочей пространстве дома и сада, вычищенном и вылизанном, не найдешь ни одного потайного уголка, "островка свободы". А вот игрушки — самые дорогие, современные, развивающие. Негоже ребенку играть с кастрюлей и шваброй — на них же не написано "развивающие"!
Любопытство, воображение, творчество подобны мышцам: если ими не пользоваться, они слабеют и в конце концов атрофируются. Своим вечным "надо" и "должен" мы гасим в детях любые творческие порывы, а потом удивляемся, почему они растут пассивными, инертными, безынициативными.
Неврозы и тревожность у детей
Разве плохо, что мы задаем ребенку высокую жизненную планку? У человека должна быть значимая цель, тогда будет и стимул к развитию — с этим не поспоришь. Но если дети стремятся добиться успеха только потому, что хотят заслужить родительскую любовь, это может обернуться серьезными эмоциональными проблемами. Ребенок понимает, что главное — показать результат, а если не сможешь оправдать родительских ожиданий, будешь нелюбим, отвергнут.
Завышенные требования способствуют и усилению тревожности — дети воспринимают как провал все, кроме безоговорочной победы. Развивается так называемый школьный невроз: ученики начинают бояться вызова к доске, тестов, соревнований, публичных выступлений. Накануне контрольной одного тошнит, другой не может заснуть, а третий откровенно симулирует болезнь, чтобы не участвовать в очередном "состязании". Если участвовать все-таки приходится, и он не выигрывает, все может закончиться нервным срывом или даже попыткой суицида.
Однажды ко мне на прием пришла мама пятилетнего мальчика. Она принесла с собой тетради, в которые ее сын каллиграфическим почерком выписывал цитаты из произведений русских классиков. Мама рассказала, как много занимается с сыном и каких успехов она добилась: "Мой мальчик заметно отличается от ровесников, он самый умный в группе. Уже давно бегло читает. Мы регулярно проверяем скорость чтения — на прошлой неделе набрал 98 слов в минуту. Он учит английский. Мы следим, чтобы каждый день он запоминал какое-нибудь новое слово. А еще наш вундеркинд часами играет в шахматы на компьютере". Тут она замялась и смущенно добавила: "Но он писается по ночам. Что мне с этим делать?".
Стоит ребенку немного отстать в учебе, ему тут же нанимают репетитора, отсекая любые попытки справиться без посторонней помощи. Это только усиливает его тревогу и беспокойство. Возникает ощущение хронической неуспешности, снижается самооценка, он впадает в уныние, появляется страх не соответствовать, не достичь — так проявляется "синдром неудачника".
Американский психолог Карен Хорни выделяла три особенности невротического соперничества.
Во-первых, невротик постоянно сравнивает себя с другими, даже в ситуациях, которые этого не требуют. Он воспринимает жизнь, как жокей на скачках, для которого имеет значение только одно — опередил он других или нет.
Во-вторых, он стремится всегда быть уникальным и исключительным. В то время как нормальный человек может довольствоваться относительным успехом, цель невротика — всегда полное превосходство.
В-третьих, невротика отличает скрытая враждебность, чрезмерное честолюбие, установка, что "никто, кроме меня, не должен быть красивым, способным, удачливым". Известие о том, что кто-то опередил его, может привести невротика в состояние слепой ярости.
Невротическое соперничество не мотивирует, а парализует. Обычно такие люди не могут не то что добиться успеха, но даже всерьез начать какое-нибудь дело. Перфекционист-невротик похож на "великого охотника" из фильма "Обыкновенное чудо", который перестал охотиться из боязни, что промахнется и потеряет статус "великого". А сохранить его можно, только если ничего не делать и критиковать других.
Психологический надлом
И вот ребенок подрос, родители готовы "пожинать плоды своих трудов": еще немного — и он прославится, что-нибудь изобретет, выиграет международный конкурс, попадет в сборную страны. Но после многих лет стараний, самоотречения все неожиданно начинает рушиться: талантливые, трудолюбивые, послушные дети больше ничего не хотят и не могут, катятся по наклонной вниз, превращаются в откровенных лузеров — они даже не "как все", а хуже всех. У одного нервный срыв, у другого глубокая депрессия, третий начинает воровать в магазинах, четвертый подсаживается на наркотики.
Характерный пример — история одной из героинь фильма "Рожденные в СССР". Этот проект режиссер Сергей Мирошниченко начал в 1989 году. Он встречался с одними и теми же детьми каждые семь лет — когда им было 7, 14, 21 и 28.
С девочкой Катей из Вильнюса родители начали заниматься очень рано и интенсивно. В школу она ходила только на выборочные занятия, остальному ее учила дома мама. В семь лет она бегло читала, играла на фортепиано и легко формулировала мечты о будущем на английском языке. В четырнадцать Катя продолжает нас восхищать — автор фильма открыто характеризует ее как "вундеркинда". Она уже заканчивает школу экстерном, свободно говорит по-английски, учит японский.
Но уже в первой серии ("Семилетние") можно увидеть признаки неблагополучия — и неврологические (локальные тики лицевой мускулатуры), и психологические. Например, на вопрос: "Есть ли у тебя друзья?" — Катя безо всякой иронии отвечает: "У меня друзей настоящих нет пока. У меня однопланетники и однопланетницы". В 14 лет она так говорит о своих занятиях: "Как на ишака нагрузили этой зубрежки, и вези, сколько у тебя спина выдержит..."
В третьей части цикла, когда Кате 21 год, мы ожидаем увидеть ее молодым перспективным ученым или профессиональным переводчиком. Но нас ждет разочарование. После окончания школы Катя поступила на факультет психологии, а то, что произошло дальше, она объясняет так: "Мне там стало тяжело, и я ушла оттуда. Я себя чувствую виноватой. Я не знаю, из-за чего. Так, на всякий случай. Я психически была нездорова тогда. И это долго чувствовалось, я долго от этого отходила: наверное, года три. И до сих пор у меня бывают моменты, когда я себя чувствую совершенно выжатой и физически, и внутренне".
Катя была яркой и неординарной девочкой, но она не выдержала — в какой-то момент произошел надлом, даже понадобилась помощь специалистов. Позднее она все-таки смогла справиться с этой жуткой ситуацией и поступить в вуз во второй раз.
Ведущий спросил, не слишком ли высокая планка ей была задана. Катя ответила: "Сейчас я стала от этого избавляться. Может, я просто расту и учусь принимать себя такой, какая я есть. И не прыгать так высоко, что я заранее знаю, что я не допрыгну. А раньше, да, это было".
Эта история имела вполне благополучное продолжение: в очередной серии фильма мы видим, как 28-летняя Катя завершает обучение в Вильнюсском университете по специальности "английская филология", работает оператором на телефоне — принимает звонки из Великобритании, пишет книгу вместе с американской подругой. К сожалению, не всем детям удается "перерасти", преодолеть тяжелые ситуации, в которые их загоняют родительские амбиции.
Марина Мелия, кандидат психологических наук, коуч, автор книг по психологии
Источник: 7я