— Семен Теодорович, как прошли юбилейные дни, ваши концерты? Не очень ли доставала журналистская братия?
— Доставала, но в меру. Надо понимать: это ваша работа, а я — информационный повод. Пройдет два-три дня, и обо мне забудут навсегда, и это не обидно, это нормально. А юбилейный концерт прошел в Театре эстрады в Москве у Хазанова, также было выступление в БКЗ — там концерт снимал канал «Россия», думаю, 1 апреля они поставят его в эфир. Было несколько еще живых моих коллег и зрителей полный зал. Принимали прекрасно. Люди до сих пор звонят, благодарят: такая была атмосфера, будто мы все помолодели лет на 40.
— Могу подтвердить: истории, написанные вами много лет назад, остаются смешными и остроумными. В чем тут дело? Люди не меняются?
— Люди-то меняются, а поводы остаются. Вот рассказ «Взятка». В советские времена я рассказывал эту историю минут двадцать, и слушали ее с необычайным и каким-то опасливым вниманием. Шло время, сейчас в ходу короткие форматы, я начал сокращать этот рассказ с болью в сердце. На нынешнем вечере миниатюра сократилась вдвое, но слушали ее с прежним вниманием. Текст уменьшился, а взятки выросли в разы. Вообще-то в нашей стране мало что меняется, поэтому у нас так и остаются вечно живыми классики, высмеивавшие пороки: Гоголь, Салтыков-Щедрин, Чехов — все как было, так и есть.
— К 80-летию у вас вышла новая книга «ОБОВСЁМ». О чем вы хотели сообщить человечеству?
— У меня есть круг близких людей — 30-40 человек, я им рассказывал о том, что вижу и о чем думаю, делился зарисовками из жизни, вот и собрал из них книжку. Все написано за последние три года, миниатюры коротенькие, чтобы не утруждать сегодняшнего читателя, отвыкшего от больших текстов.
— А вообще, Семен Теодорович, как вам кажется, стоит ли шутить в грустные времена?
— Смешной вопрос! В любые времена люди улыбались. Шутка имеет свойство хотя бы на короткое время снимать напряжение, агрессию, злость и усталость. Лично проверено! Если мы перестанем еще и улыбаться, то впору подводить земные итоги. Желательно, конечно, шутить не пошло, не глупо. А то, что юмор — это одна из базовых потребностей человека, — безусловный, научный факт. И не только человека. Вот у нас были собаки, так даже они умели улыбаться, причем именно тогда, когда обстоятельства к тому располагали. Значит, и собакам это нужно — воспринимать жизнь с улыбкой.
— Да, помню, у вас королевский пудель был творческой личностью...
— Их было два: один прожил 12 лет, другой 13. Спасибо им, они очень скрасили жизнь нашей семье. А сейчас у нас собак нет, только я и жена, заменяем друг другу пуделей.
— Сегодня людям всюду предлагают улыбаться, даже расплачиваться на кассе в магазине улыбкой. А еще принято всем и всюду желать хорошего дня. Но, по моим наблюдениям, количество хмурых личностей вокруг только растет.
— Потому что это хоть и вежливый, но штамп. Даже если ты приходишь в магазин похоронных принадлежностей, тебе дают венок и говорят: «Хорошего дня» — на автопилоте. Впрочем, не будем придираться к словам. Улыбаться надо почаще, если есть к тому малейший повод, и даже без повода. Я читал, японские ученые выяснили: те, кто позволяет себе улыбку и смех, сердечными заболеваниями страдают реже.
— Однако сегодняшний юмор порой бывает невыносим. На сцене царит пошлость, а в зале люди утирают глаза: им смешно до слез. Скажите, есть кто-то из нынешних юмористов-исполнителей, кто вам нравится?
— В жанре, в котором работаю я — это когда человек пишет и читает по бумажке свои произведения, — таких на сцене уже нет. Среди стендаперов есть несколько хороших ребят и девушек: бывает остроумно, точно и даже местами интеллигентно. Правда, иногда различия полов стираются: вроде бы девушка, но абсолютно мужская манера поведения. Не знаю, как вам, а меня такое «равенство» печалит. Бог создал нас разными, и не надо с этим спорить.
Если же говорить о «Комеди Клаб», где тоже есть замечательные ребята, то это фабрика. Масса народа работает над текстом, другими вещами — командный подход. Там есть Гарик Харламов, который комик прирожденный. Еще есть ребята-молодцы. Там есть смешные вещи. Некоторые не ниже, но на уровне пояса. Что в принципе понятно: время такое, да и молоды они.
— А мат на сцене? Как вы вообще к матерщине относитесь?
— Я долгие годы обходился без мата, и меня зрители вполне понимали. Мат — это что-то из ряда вон! Упал кирпич на ногу, жена ушла или что-то в этом роде — травмирующее. И есть люди особо одаренные, которые умеют произносить эти фразы. Вот был Ширвиндт Александр Анатольевич, так у него такие словечки были — как у хорошего повара приправа: остро, но в меру. А когда люди, и без того неграмотные, языком не владеют, еще и матом пользуются как основой речи, это говорит о недостатке культуры.
— А смеяться можно над всем или есть табу?
— Каждый шутит в меру своей испорченности. У всех свое представление о том, над чем смеяться можно, над чем нельзя. Чувство юмора у всех разное, как и музыкальный слух. Он есть далеко не у всех.
— А что делать, если нет чувства юмора?
— Терпеть.
— Это же какой ад так жить на свете?
— Вы знаете, люди без чувства юмора порой очень серьезно относятся к себе и заставляют так же относиться к ним других. И между прочим, нередко такие граждане очень хорошо продвигаются по служебной лестнице.
— Тогда поговорим о чем-нибудь серьезном — например, о возрасте. Продолжительность жизни увеличивается, говорят, недалек тот день, когда человек, вовремя меняя что-то в организме на запчасти, сможет жить лет 200-300. Как вам такая перспектива?
— Интересная, но, думаю, до таких метаморфоз я не доживу. Остается утешать себя тем, что в природе все разумно: все рождается, живет и умирает. Попытки обмануть природу регулярно наблюдаются, но она все равно мудрее и сильнее нас. Тягаться с природой бессмысленно, так что давайте умирать вовремя. Хотя все относительно. Помните у Пушкина: «В комнату вошел старик лет тридцати»? В силу разных причин мы уже живем в два раза и дольше, чем жили наши предки. Когда мои знакомые уходят в 85 лет, все удивленно спрашивают: «А что случилось?»
— Психологи говорят: чтобы быть счастливым, нужно быть легким человеком. Вы с этим согласны?
— Нет, не согласен. У меня была фраза в одной из миниатюр: «Так все-таки что лучше — горе от ума или счастье от его отсутствия?» Конечно, человеку с умом жить сложнее. Он больше видит, больше переживает, больше чувствует. Без ума человека все удовлетворяет. Но эмоций и ощущений от жизни гораздо меньше.
— У вас большая семья. Все помогают в творчестве?
— Сейчас еще и правнук родился — Стефан. Он не помогает, но и не мешает, пока только ползает. Живет неподалеку, мама его привозит к нам, выпускает на пол, и он ползет в будущее. Пока миниатюры ему не читаю — надо жалеть маленьких. А вот внучки помогают. Одна нарисовала обложку новой книги. Она и в театре делает постановки. Другая была в БКЗ на вечере, ее очень тепло приняли, она вышла в конце и спела свою песню. Творческие у нас в семье девушки.
— Говорят: «Если тебя нет в соцсетях, то тебя нет нигде». А вы там есть?
— Слава богу, меня выкладывают, больше 2 млн просмотров, но это не я, сам я не умею.
— Вы были знакомы со многими великими артистами из прошлого и настоящего. Кто-то оставил неизгладимый след в памяти?
— Из тех, кто исполнял мои миниатюры, еще, слава богу, живы Шифрин и Хазанов. Из тех, кто ушел, Арлазоров запомнился. Все исполняли по-своему, как мне кажется, талантливо. Мне повезло, я успел пообщаться с самим Райкиным, он делал тогда свой последний спектакль «Мир дому твоему». Мне он казался слабым, старым. А ведь ушел, когда ему не было и 76 лет. У него было два инфаркта и две правительственные награды. Большой талант, великий артист. Так мало у кого получается.
